м.Игнатия (Пузик), монахиня. «Старчество на Руси»

t_001.jpgПрежде чем изложить наши мысли о русском старчестве, необходимо хотя бы очень кратко, схематично, уяснить основные понятия о старчестве как таковом, имеющиеся в литературе. Подобных трудов насчитывается весьма немного; чаще всего о старчестве пишут как о святоотеческой традиции, как о явлении, связанном с учением и мыслями святых Отцов, развивают идеи о пользе старческого руководства.

Кроме указанных источников, необходимо отметить рукописный труд, где старчество разбирается как пастырство монастырское. Его автор видит в явлении старчества мистическое обоснование нравственному подвигу человека. Он говорит, что для осуществления христианского совершенства требуется очищение сердца, освящение всей личности человека, что может быть достигнуто только в аскезе старческого руководства. В нем должна быть вскрыта вся «подпочва» человеческой жизни.

Мы – в наших давних мыслях о старчестве – пытались увидеть в нем основу того, что имеет место в жизни каждой человеческой семьи, где младшие пользуются руководством и указаниями старшего, где естественно формируются отношения детей к отцу и матери и где в разумных и любовных поступках родителей заложена основа правильного возрастания ребенка в мужа совершенна. Мы даже пытались показать, что в жизни духовной самые необходимые и ни с чем иным не сравнимые понятия отец, мать, дочь, сын взяты из естественной жизни основной ячейки человеческого общества – семьи. Воистину, наряду с мистической стороной старческого руководства, которую любит подчеркивать автор «Пастырства монастырского», жизнь духовной семьи в старческом руководстве только тогда полноценна и тверда, когда наряду с великой аскезой послушания, наблюдения за внутренней дорогой души, сохраняется и живое тепло родительских, семейных отношений, когда старец – не только строгий судия «помышлений сердечных», но и любящий, любвеобильный авва, который даже не по-отечески, а, скорее, по-матерински следит за внутренней и внешней жизнью своего Богом данного чада.

Мы знаем, наконец, попытку великого Достоевского определить старчество как огромную силу, которую получает человек, отдавая полностью свою волю другому, отказываясь от своей воли и жизни. Насколько прав в этом определении сердцеведец Достоевский, судить не нам; мы только можем быть безгранично благодарны ему за то, что он ввел в русскую литературу свое понятие о русском иноке и дал ей – а с нею и всему миру – образ старца Зосимы. Устами старца Зосимы он сказал многие вещие слова - как о будущем русской интеллигенции, так и о служении русского народа всему человечеству.

В основе старчества как высокого духовного монашеского делания автор «Пастырства монастырского» видит стремление «достигнуть чистейшего мышления без посредства каких-либо символов, даже слов». Здесь он находит «концентрацию всей внутренней жизни» человека «на единой всеобъемлющей идее Божества», – воистину подвиг великий, достигающий тех размеров, которыми его определил Достоевский.

Для того чтобы подойти к высоте этой идеи, необходимо наблюдение за самыми малейшими, начальными движениями души. Это-то наблюдение движений и их откровение и составляют наряду с послушанием твердое здание старчества, основание подлинной духовной жизни. Говоря об «изощренном систематическом самонаблюдении», автор «Пастырства» пишет, что при этом необходим «точный, тонкий до скрупулезности анализ элементов греха и добродетели», и таким образом приходит к определению понятия помысла. Помыслы (λογισμοί), которые должны быть открываемы старцу, суть самые первичные и самые тонкие формы движения греха и добродетели в области ума, «наблюдение и урегулирование помыслов является наиболее важным, существенным <...> целесообразным аскетическим подвигом».

Дар различения духов – различение помыслов (отделение добрых от злых) – есть весьма трудный подвиг. В его основе должны лежать благоразумие и рассуждение. Отсюда следует, что дар этот приобретается из жизни, из собственного опыта, но, что важнее всего, – при помощи благодати Божией. Благодать Божия руководит отношениями старца и ученика, между ними устанавливаются самые искренние внутренние отношения, так что ученик уже ничего – ни одного помысла, ни одного движения – не может (именно не может) утаить от старца. «Открывая свои душевные движения и состояния руководителю, – говорится в «Пастырстве монастырском», – усовершающийся приобретает навык к самонаблюдению, выводит их из тайников своей души наружу, как бы объективирует их, поставляет пред своим внутренним взором, а посему имеет более психологической возможности правильнее оценить их».

Здесь возможно сопоставить действия старца с действиями врача или психиатра, проводящего сложнейший анализ психического состояния больного. От правильно взятого направления, от глубины проведенного исследования зависит и само исцеление больного. Не случайно в последние годы в клинической практике придается большое значение анализу, проводимому как самим больным, так и врачом-психиатром. И все же для понимания старчества это – только слабые подобия, так как, как сказано выше, в старческом руководстве все совершает благодать Божия, тот именно факт, что старец уповает не на себя или на свое искусство, но на помощь, на руководство Святого Духа, Его вседейственной благодати.

В сказаниях о жизни старцев и их учеников можно найти очень много живых примеров того, как велико пред Богом чистое, безжалостное к себе откровение помыслов старцу, как в очах Божиих искупается, ценится это откровение, как подвизающийся открывать свои приражения мыслей и страдающий от них приравнивается к страстотерпцу, проливающему кровь за исповедание Христа. Таковы повести о молодом монахе, который неоднократно, много раз в ночи ходил к старцу, чтоб открыть ему стужающий его помысл. И видели над головой ученика сияние, как над головой святого. Подобной же силы повесть о том, как старец, не поняв, не приняв силы исповеди своего ученика, осудил его за откровение, и в назидание страсть, с которой боролся ученик, во всей силе овладела старцем. И спасло старца только благодатное действие, проявившееся во вмешательстве его собратий, которые не дали ему уйти из монастыря.

Автору этих строк пришлось быть свидетелем того, как милостивый и одновременно мудрый старец, читая откровение одной из своих учениц, которое касалось очень тонких и, может быть, чрезвычайно обостренных помыслов, говорил с сокрушением и сочувствием: «Великомученица, великомученица...". Другой великий русский старец, положивший душу за делание свое, когда был удален церковной властью от возможности принимать своих духовных детей на откровение, отказывая всем, не мог отказать одной из своих учениц подробно писать помыслы. «Она погибнет без откровения, – говорил батюшка, – ей необходимо много и подробно писать». До самого своего разлучения с духовной паствой старец поддерживал эту ученицу. Другие страдали, но батюшка отказывался их принять, сохраняя совесть в отношении распоряжения церковной власти.

В сказаниях о жизни подвижников можно найти поучительные примеры того, как старцы учили своих учеников борьбе даже с малым, казалось бы, невинным помыслом. Так, мы читаем в одном из разделов Патерика следующее трогательное сказание: «Однажды авва Агафон шел с учениками своими. Один из них, нашедший на дороге небольшой зеленый стручок чечевицы, говорил старцу: Отец, позволишь ли мне взять его? Старец с удивлением обратился к нему и сказал: ты ли положил его здесь? Нет, – отвечал брат. Если не ты положил, как же хочешь взять его? – заметил старец».

Подобен этой повести и краткий рассказ о том, как живущий в поле монах захотел съесть пшеничный колос и не позволял себе этого сделать, не спросив об этом владельца поля. Борьбе с помыслами старцы всегда придавали большое значение. Один из них, авва Кир, говорил даже так: «Если ты не имеешь помысла, то ты без надежды, – ибо если не имеешь помыслов, то имеешь дело».

Борьба с помыслами, откровение их старцу так же важно, имеет то же значение, что и послушание. Послушание же, согласно его пониманию в духовном руководстве, должно быть полным, целостным, точным. Так, в Патерике можно прочитать повести о чистом и безотлагательном послушании учеников. Один из них, не дописав буквы, вскочил на зов старца из-за своего рабочего стола. Пришедшие позднее увидели, что он не довел до конца начертание буквы омега (ω). Там же читаем об ученике, имевшем великое послушание своему старцу, и о том, как он, искушаемый другим братом, по слову его вошел в реку, кишащую крокодилами, и крокодилы «лизали тело его и не вредили ему».

Великие старцы изрекали, что послушание выше подвижничества и чистоты, так как оно «с дерзновением приводит к Богу». И один из них, великий авва Моисей, сказал: «Будем просить послушания, рождающего смирение и приносящего терпение и великодушие, и сокрушение, и братолюбие, и любовь; ибо это суть воинственные оружия наши».

О святой, смиренной, непостижимой для ветхого человека любви, рожденной от послушания, сохранилось в Патерике много преданий. Так, один брат, закончив свои корзины и привязав к ним ручки, чтобы нести на продажу, услышал, что у соседа его нет ручек для корзин. Отвязав их от своего изделия, он отнес ручки брату, уверяя его, что они ему не нужны. Другой старец, узнав, что болящий брат его хочет свежего хлеба, набрал свой сухой хлеб в милоть, сходил в Египет и, переменив черствый хлеб на свежий, принес его, еще теплый, болящему. И указывается в рассуждении Отцов, что враг может подражать и посту, и бдению, но никогда – смирению и любви. Искушая двух братьев, согласно живших вместе, враг представил птицу одному вороной, другому – голубем, вследствие чего добился их ссоры. Когда же по прошествии трех дней братья поняли искушение, они смирились, примирились друг с другом и до смерти жили в мире.

В разделе о высших добродетелях иноков отрадно прочесть такие строки: «Сказал авва Исаия: любовь есть размышление о Боге с непрестанным благодарением; благодарению же радуется Бог, оно есть знак успокоения». Подобных строчек не найдешь в руководстве прочих религий: смирение Христово, Его послушание воле Отца лежит в основе всех добродетелей; недостижимо оно для духа зла, и пребывает святая и чистая, и смиренная христианская любовь выше всех козней и сетей диавола. Она ему чужда и недоступна.

Высоты этой чистой любви достигают идущие путем послушания и смирения, путем отсечения своей воли, путем откровения всех тончайших приражений врага, тернистой дорогой наблюдения за собой и открытия старцу своих помыслов, десных и шуих.

В Отечнике, составленном святителем Игнатием Брянчаниновым, под различными сказаниями о жизни старцев и их изречениями помещены примечания самого святителя Игнатия, полные великой духовной силы и значения. В них сохраняется тот высокий стиль, что присущ основным произведениям Святителя. В них всюду – та же высокая подлинная духовность, которой полны его произведения.

Часто святитель Игнатий, приводя жития и изречения старцев, делает указания, соответствующие тому времени, когда издавался Отечник. Многие мнения старцев были чересчур строги для того периода. Большинство же сказаний и изречений исследованы Святителем с большой любовью, и высказывания его только подчеркивают их высоту. Так, в сказании о духовном видении инока Захарии, с которым очень сурово обходился его духовный отец, епископ Игнатий пишет, что для верного течения духовной жизни Захарии было правильным сохранение сурового руководства его отца. «От истинного послушания, – пишет святитель Игнатий, – рождается и истинное смирение: истинное смирение осеняется милостию Божиею». Разбирая поступок аввы Аммона с учеником, склонным к высокоумию, святитель Игнатий пишет в своих примечаниях: «Преподобный преподал ему подвиг смирения, единый благоугодный Богу, единый способный привлечь милость и благодать Божию к подвижнику». «Неоцененный подвиг! Существенный подвиг!», – восклицает Святитель по поводу невидимого внутреннего подвига инока, доступного и для современных ему монахов. «Глубина смирения есть <...> и высота преуспеяния, – пишет он в другом примечании, – нисходя в бездну смирения, восходим на небо».

При оставлении всех попечений инок может «устремиться к Богу умною молитвою, – пишет святитель Игнатий. – Тогда она (умная молитва – Авт.) возносит делателя своего в ту любовь к Богу, которая законоположена Богом».

Касаясь высоких духовных состояний, которые часто отмечаются в сказаниях о старцах, святитель Игнатий всегда являет смиренномудрие, доискиваясь до основ, до причин этих высоких состояний, и всегда старается подчеркнуть связь их со спасительным смирением сердца. Так, в примечании к повести о старце Аммоне, который, по слову своему, уже не знал о существовании зла, святитель Игнатий пишет: «Такое настроение является в душе от постоянного внимания себе, от плача о своей греховности, от действия умной благодатной молитвы. Эта молитва исполняет сердце умиления. Умиление есть ощущение обильной милости к себе и ко всему человечеству».

Вероятно, исходя из опыта собственной духовной жизни, святитель Игнатий с подлинно духовной свободой относился ко всем внешним занятиям при условии сохранения умного делания, как он говорит об этом в своем примечании к житию аввы Геласия. Приводя слова великого аввы Исаии о том, что в подвиге внутреннего делания «ум и душа соделываются единым сердцем» и что «соединенные воедино ум и душа приносят Богу молитвы чистые», святитель Игнатий в своем примечании пишет: «Здесь изложены самые глубокие психологические истины». Их Святитель объясняет «опытно христианским святым подвижничеством».

Всюду он подчеркивает внутреннюю связь высоких духовных состояний с исходным смирением и покаянием инока, его покаянным плачем и подвигом. Разбирая повесть об авве Пимене, который по разорении монастыря оставался на месте, где раздавался плач детей, а святой авва почитал этот плач за звук голосов ангельских, святитель Игнатий пишет: «Таков плод умного делания. Оно, исцеляя мало-помалу греховную заразу сердца, изменяет отношение его к окружающим предметам и обстоятельствам. Сердце начинает смотреть на все из своего смирения и из своей благости, из своего самоотвержения, из своей мертвости для мира, из своей жизни в Боге».

Излагая в том же Отечнике слова преподобного Исаака Сирина о молитве, святитель Игнатий, строгий к себе и другим в вопросах духовной жизни, показывает свою необычайную широту и свободу в понимании молитвы и вИдения, сообщаемых подвижникам Духом Святым. «И ныне рабы Христовы, – пишет Святитель, – сподобляются видеть различные духовные видения, которым некоторые не верят, никак не хотят признать их истинными, но признают прелестию, и видящих считают прельстившимися». «Очень удивляюсь, – пишет Святитель дальше, – как эти слепотствующие душею не веруют благодати Духа <...> Эту благодать и ныне подает Христос и будет подавать даже до кончины мира по обетованию Своему верным рабам Своим».

Мы намеренно привели эту длинную выписку из примечаний святителя Игнатия в Отечнике с тем, чтобы показать, каких глубин достигает тот, кто правильно ведет свою духовную жизнь, начиная с послушания старцу, с откровения ему помыслов, – малейших «логизмов» своей души.

«Оставим все суетное, – пишет святитель Игнатий в Заключении своего труда, – чтоб наследовать плач и молитву ума, спутницу плача, – чтобы посредством плача и молитвы обрести утешение, обетованное Спасителем. Путь к плачу – Евангельские заповеди».

Протоиерей Александр Соловьев. Старчество по учению святых Отцов и аскетов. Семипалатинск, 1900; Пустынник. Мысли святых Отцов о необходимости и пользе старческого руководства в духовной жизни. М., 1910. В последнее время опубликованы и переизданы следующие труды: Концевич И. М. Стяжание Духа Святаго в путях Древней Руси. М., 1993; Экземплярский В. И. Старчество // Дар ученичества. Сборник. М., 1993. – С. 139–227; Концевич И. М. Оптина пустынь и ее время. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995; Митрополит Трифон (Туркестанов). Древнехристианские и оптинские старцы. М., 1996 и др.

См. Пастырство монастырское, или старчество (1927) // Альфа и Омега. 1999. № 2(20). Монахиня Игнатия. Слово о старчестве // Альфа и Омега. 1996. № 2/3 (9/10). – С. 165–208.

Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы. Роман в 4 х частях с эпилогом. Ч. I. Кн. 1. V. «Старцы». См. Мелехов Д. Е. Психиатрия и проблемы духовной жизни // Психиатрия и актуальные проблемы духовной жизни. М., 1997. – С. 35–36 и др.

Древний Патерик, изложенный по главам. М., 1899. – С. 67–69.

Имеется в виду архимандрит Никита (Курочкин; †1937). См. о нем в главе «Зосимова пустынь и старчество». – Сост.

Речь идет о схиархимандрите Игнатии (Лебедеве; †1938), духовном отце монахини Игнатии, который незадолго до своего ареста под давлением властей был удален на покой; ему было запрещено служить и принимать у себя для исповеди, что фактически означало домашний арест. Распоряжения церковноначалия отец Игнатий исполнял неукоснительно, хотя они и доставляли ему большие страдания. – Сост.

Древний Патерик. – С. 45–46.

Там же. – С. 69. Дело – осуществление греха действием.

Там же. – С. 257.

Там же. – С. 264.

Там же. – С. 259.

Там же. – С. 256.

Там же. – С. 323.

Там же. – С. 323–324.

Там же. – С. 327.

Там же. – С. 327–328.

Там же. – С. 319.

Отечник. Избранные изречения святых иноков и повести из жизни их, собранные Епископом Игнатием (Брянчаниновым). СПб., 1891. – С. 116.

Там же. – С. 50.

Там же. – С. 30.

Там же. – С. 56.

Там же. – С. 49.

Там же. – С. 205.

Там же. – С. 297.

Там же. – С. 237.

Там же. – С. 384. Изучение старческого руководства и в последние годы остается вопросом чрезвычайно жизненным. После того, как нами была окончена настоящая работа, мы смогли познакомиться с трудом И. Смолича, написанным в 1936 г . (Смолич И. Жизнь и учение старцев (Путь к совершенной жизни) / Перевод с немецкого митрополита Иоанна (Вендланда) // Богословские труды. Сб. 31. М ., 1992. – С. 97–174). И. Смолич основательно разбирает различные стороны старческого руководства, приводит подробные выписки из трудов старцев и дает серьезную и, вместе с тем, любовную оценку отдельным поднятым вопросам. Материалы И. Смолича заканчиваются разбором старческого делания преподобного Серафима Саровского, поскольку у автора, находившегося заграницей, не было новых материалов. В заключение своего труда И. Смолич приводит схему духовного преемства старцев, упомянутых в его труде.

Источник: pravmir.ru

Метки: | | | | | | | | | |

5 сентября 2008

Новости в хронологическом порядке:

2 комментария
  1. Извини, я эту тему не совсем поняла. Такое впечатление, что это что то далекое.

    Комментарий by elena — 6 сентября 2008 @ 20:28

  2. Согласен, человек работает со святоотеческой литературой, но дара донести до читателя, изложить доступно — не имеет. В этом смысле ей надо бы поучиться у митрополита Вениамина Федченко, тот просто умница, даже школьнику понятны его тексты.

    Комментарий by Александр Онов — 7 сентября 2008 @ 10:40

Leave a comment